Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Сударь играет на блок-флейте р.н.п. "Во поле берёза стояла".
Временами у него не получается. Иногда даже сильно. Нервничает. Но играет снова.
В целом же картина вполне прекрасная.
Если учесть, к тому же, что ножку Сева при этом поставил как Иэн Андерсон.

Изучить на досуге.

base.garant.ru/12191967/

Никогда не могла понять почему эта песня так называется. При чём тут какой-то шабаш?
Там ведь совсем о другом! Стоит только вслушаться в текст.

Давно хотела оставить здесь запись об этом произведении.
С детства помню этот вальс.
Впервые услышала его лет в шесть в осеннем скверике. Была, как я сейчас понимаю, демонстрация, приуроченная к 7-му ноября. В маленьком шахтерском городке - основательное событие.
Вальс очень старый. Вдохновенные пенсионеры в тёплых пальто движутся парами в такт музыке по совершенно уже облетевшему скверу.
Всё классически: сначала тягуче вступает соло альт с трёхчетвертной тубой, затем на припеве в унисон врезаются высокие голоса труб, и альт уходит на второй план. Затем снова солирует до следующего припева...

Недавний диалог в тему:
Я:
-Тим, вот выучишься нормально с трубой обращаться, будет у тебя такое:


Тим:
- Я знаю! Это ж про барсука, который уши повесил на сук!

Прошлось вводить парня в курс дела.
Выборка из материалов Википедии: Выборка из материалов Википедии:

"На сопках Маньчжурии (первоначально, Мокшанский полк на сопках Маньчжурии) — русский вальс начала XX века, посвящённый погибшим в русско-японской войне воинам 214-го резервного Мокшанского пехотного полка. Автор — военный капельмейстер полка Илья Алексеевич Шатров.
В феврале 1905 года 214-й резервный Мокшанский пехотный полк в тяжелейших боях между Мукденом и Ляояном попал в японское окружение и постоянно подвергался атакам противника. В критический момент, когда уже заканчивались боеприпасы, командир полка полковник Петр Побыванец отдал приказ: «Знамя и оркестр — вперед!..» Капельмейстер Шатров вывел оркестр на бруствер окопов, отдал приказ играть боевой марш и повел оркестр вперед за знаменем полка. Воодушевленные солдаты ринулись в штыковую атаку. В ходе боя полк под музыку оркестра непрерывно атаковал японцев и, в конце концов, прорвал окружение. В ходе боя погиб командир полка, от 4000 состава полка осталось 700 человек,[1] из состава оркестра в живых осталось только 7 музыкантов. За этот подвиг все музыканты оркестра были награждены георгиевскими крестами, Илья Шатров офицерским орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами (второе подобное награждение капельмейстеров), а оркестр удостоен почётных серебряных труб.
После окончания русско-японской войны Мокшанский полк еще целый год оставался в Маньчжурии, где Илья Алексеевич, однажды попав по приказу нового командира полка на гауптвахту, начал писать вальс «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии», посвященный погибшим боевым товарищам.[1]

В мае 1906 года Мокшанский полк вернулся к месту дислокации в Златоуст. Летом Илья Шатров создал первую версию вальса, которая называлась «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии». Шатров посвятил вальс своим погибшим друзьям. С 18 сентября 1906 года Мокшанский полк был передислоцирован в Самару. Здесь Шатров познакомился и подружился с педагогом, композитором и нотоиздателем Оскаром Филипповичем Кнаубом, который оказал начинающему композитору серьёзную помощь в завершении работы над вальсом и его последующем издании. Летом 1907 года ноты вальса Ильи Шатрова «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии» продавались в магазине дешевых изданий Оскара Кнауба.

В Самаре же в Струковском саду 24 апреля 1908 года и состоялось первое исполнение вальса духовым оркестром. Поначалу провинциальная публика довольно прохладно встретила этот вальс, однако впоследствии популярность вальса стала расти, а с 1910 года тиражи граммофонных пластинок с записью вальса стали превосходить тиражи других модных вальсов. Только за первые 3 года после написания этот вальс переиздавался 82 раза.

Первый вариант текста к вальсу, легший в основу посдедующих вариаций, написал самарский поэт и писатель Степан Петров (Скиталец)."


з.ы. В контакте у меня висит вариация Генри Фиддлера со товарищи на эту мощную тему. Вполне пристойно,на мой взгляд. И ничуть не оскорбляет мои патриотические чувства.

Уже сколько-то лет прошло с тех пор, как мой чуть выросший относительно 2000 года щенячий восторг вылился вот в это вот:
lilijump.diary.ru/p82174552.htm

С тех пор ничего подобного не было.
То есть всякие концерты-мероприятия, конечно, имели место. Но речь не о них. Ибо это, что называется, 2 большие разницы.

Стареем? А может заплыли жиром и избаловались?
Сейчас тут могла бы быть рефлексия на тему: "Вот раньше мы могли пить "Кубанскую долину", заедая хлебушком и получать настоящее удовольствие от местячкового рок-сейшна в кинотеатре "Виктор"... А теперь вот мы не такие: нам подавай качественное вино, качественный звук и качественные концерты."
Да ни разу! Не будет такой рефлексии.
Как говорит одна известная хорошая девушка, (которая, ко всему прочему, ещё и путешественник, и публицист, и общественный деятель): "Если тебе не будет стрёмно ни полетать в первом классе, ни поездить стопом по комариной глуши, и, мало того, ты от этого своего смирения вдобавок ощутишь чистую радость, то поздравляю! Ты крут и по-настоящему свободен! "
Не знаю уж, достигли мы такого состояния или нет - не нам судить. Во всяком случае, лично я ещё не перестала искренне радоваться всяким междусобойным домашникам, но при этом уже совершенно осознанно могу получить кайф от Качественного Концерта и оценить его по достоинству.
Вот о нём-то и пойдёт речь.
О Качественном Концерте.
О классном шоу, которому просто нельзя не дать высокий балл.

Сразу надо оговориться, что Качественный Концерт - это примета возраста. Как со стороны музыканта и сценографа, так и со стороны зрителя-слушателя.
Конечно, бывает и когда старый конь начинаете портить борозду. Но это происходит лишь тогда, когда лошадка силушку свою уж не рассчитает, думая, что по-прежнему молода и резва.
Но только не данном в случае.

Итак, сегодня в роли старого коня, который знает своё дело вот этот джентльмен:
он тут:


(Кто не угадал, тому скажу, что это Иэн Андерсон. Вокалист, автор песен, флейтист и мультиинструменталист. Иэн Андерсон из того самого Джетро Талла, который, как ни странно, и поныне живёт и здравствует! )

А таким он был тому назад лет 35:
А именно:

То есть, тот ещё дедушка)).

И вот, выпало нам счастье самолично вместе с Иэном и его бригадой проникнуться радостью джетроталловского Качественного Шоу.

Они приехали в нашу провинцию!

9 сентября пафосная Красная 5 была завоёвана армией лысеющих и седеющих дядюшек. Тех, кто помнит Jethro Tull ещё на виниле.
Ну и мы как-то туда присоседились. (Хотя лично я, например, расслушала Андерсона со товарищи уже глубоко после своих двадцати пяти

Не стану, всё же, много писать о концерте. Отчётов по всем интернетам полно.
Скажу лишь вот что:

ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО КРУТО, КАЧЕСТВЕННО И СВОБОДНО!

То есть круть в том, что ребята абсолютно не напрягались и не суетились. Всё было выверено, отточено. И сложнейшая качественная программа шла, как бы, сама собою. А потому было место драйву и импровайзу- это ли не свобода?
Как я увидела Jethro Tull:
Эдакая сборная-задорная шотлано-ирландская компания на 80% состоящая из мастодонтов, построившая свой выездной концерт с чисто британской скурпулёзностью и дотошностью.
Всё продумано до мелочей: звук, свет, видеоряд. Нет, это не просто последовательное исполнение песен. Это ДЕЙСТВО. У Качественного Концерта должен быть сюжет. Нормальный такой, с фабулой и заключением.
Иэн сделал постановку, метнувшись далеко в прошлое к альбому 1972 года «Thick as a Brick» («Тупой как кирпич»). Перенёс лирического героя альбома в настоящее и вёл с ним музыкальный диалог на протяжении всего шоу. Героем стал второй вокалист Райан О'Доннелл, (тот самый, который составил 20% немастодонтности коллектива)) Милейший молодой человек с грациозной пластикой профессионального ирландца-танцора. На протяжении действа он перевоплощался из ночного уборщика в средневекового менестреля, из английского денди в католического пастора. При этом суть не терялась. Зрители-слушатели, хоть и не понимали, возможно, всех тонкостей замысловатых андерсоновских текстов, спетых, понятно, на английском, но в целом канва была ясна.
О виртуозности музыкантов, право же, и говорить нечего.
И если у Кустурицы с его парнями программа по жанру и национальности такова, что на месте невозможно было усидеть с первых же аккордов, то тут даже и мысли не возникло подойти поближе чтобы «попрыгать». Это надо было наблюдать как хороший фильм: не отвлекаясь и не вставая с кресла. Хотя..
В конце мероприятия после запланированного выхода на бис народ, разумеется, всё же повалил к сцене. Но мы уж не пошли. (Не те у меня ныне габариты))

З.ы. И каково же было моё удивление, когда я уже после узнала, что паспортный возраст Иэна Андерсона составляет ни много ни мало 66 лет! Кто бы мог подумать, что человек, так бодро скачущий по сцене поминутно исполняющий свою фирменную
стойку
стойку уже столь почтенен!

А главное же в таком деле что? Найти правильную девочку.



Напрашивается фраза из мультика насчёт "строгой и авторитетной".

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

А ещё я внезапно стала слушать вот это:



Верный признак того, что я уже не совсем здесь.

Иосиф Бродский
Загадка ангелу (1962)



Мир одеял разрушен сном.
Но в чьем-то напряженном взоре
маячит в сумраке ночном
окном разрезанное море.
Две лодки обнажают дно,
смыкаясь в этом с парой туфель.
Вздымающееся полотно
и волны выражают дупель.

Подушку обхватив, рука
сползает по столбам отвесным,
вторгаясь в эти облака
своим косноязычным жестом.
О камень порванный чулок,
изогнутый впотьмах, как лебедь,
раструбом смотрит в потолок,
как будто почерневший невод.

Два моря с помощью стены,
при помощи неясной мысли,
здесь как-то так разделены,
что сети в темноте повисли
пустыми в этой глубине,
но все же ожидают всплытья
от пущенной сквозь крест в окне,
связующей их обе, нити.

Звезда желтеет на волне,
маячат неподвижно лодки.
Лишь крест вращается в окне
подобием простой лебедки.
К поверхности из двух пустот
два невода ползут отвесно,
надеясь: крест перенесет
и опустит в другое место.

Так тихо, что не слышно слов,
что кажется окну пустому:
надежда на большой улов
сильней, чем неподвижность дома.
И вот уж в темноте ночной
окну с его сияньем лунным
две грядки кажутся волной,
а куст перед крыльцом -- буруном.

Но дом недвижен, и забор
во тьму ныряет поплавками,
и воткнутый в крыльцо топор
один следит за топляками.
Часы стрекочут. Вдалеке
ворчаньем заглушает катер,
как давит устрицы в песке
ногой бесплотный наблюдатель.

Два глаза источают крик.
Лишь веки, издавая шорох,
во мраке защищают их
собою наподобье створок.
Как долго эту боль топить,
захлестывать моторной речью,
чтоб дать ей оспой проступить
на теплой белизне предплечья?

Как долго? До утра? Едва ль.
И ветер шелестит в попытке
жасминовую снять вуаль
с открытого лица калитки.
Сеть выбрана, в кустах удод
свистком предупреждает кражу;
и молча замирает тот,
кто бродит в темноте по пляжу.