Другое море.

[lilijump]

Солнце только еще поднималось из-за горизонта, а из дымового отверстия ее вигвама уже курился дымок. Дочь Индейца теперь вставала раньше всех в деревне, поскольку нужно было обеспечить горячей едой всех, кто оставался днём в стойбище: начиналось время больших работ и торговли.
Лов на реке давно закончился: рыба в последние дни ушла ниже по течению в озеро. Но и заготовленной за лето было достаточно, чтобы обменять у южан на муку и патроны. Мужчины чинили лодки, чтобы отправляться к большому селению на торги. По утрам с гор начинал дуть стылый ветер, который пах водой и кедровой смолой. Листва в лесу уже стала оранжево-бурой, как шерсть молодой лисицы в конце месяца падающих листьев. И иссиня-зелёными пятнами проступали на ней хвойные массивы: сейчас охотники по нескольку дней пропадали в тех местах. И возвращались с мешками, туго набитыми беличьими шкурками.
Торги и подготовка к холодному и мёртвому времени будут длиться почти до новой луны. И все заботы о детях стойбища теперь лягут на плечи Дочери Индейца и ее сестёр.
Утром, разводя огонь в очаге – по возможности тихо, чтобы не потревожить сопящих смуглых малышей, дремавших тут же под бобровыми шкурами - Дочь Индейца изо всех сил старалась услышать. Времени тишины у нее теперь было крайне мало. Нужно было сосредоточиться и услышать. Ведь вечером, когда всё снова затихнет, она опять будет такой усталой, что уже не будет на это сил.
Внезапно порыв холодного ветра рванул кожаный полог ее жилища…. и она явственно почуяла запах моря. Но это был запах другого моря. Чужого. Не того, что омывало берега в трёх днях пути от ее гор. Запах был незнакомый, но пахло морем - это Дочь Индейца сразу поняла. И что-то в этом казалось ей до безумия родным и понятным – какой-то отголосок, отзвук. Что-то, что заставило её сердце сладко встрепенуться.
Лис!
Он был там.
В этом шуме чужих волн, в запахе странных водорослей и рыбы, которую Дочь Индейца никогда не видела и ни ела - во всём этом она почуяла и услышала его присутствие.
-Откуда ты там? - вырвалось у нее.
- Но ведь у нас был давний разговор о море. Помнишь? Не так-то просто было до него добраться. Однако у меня, как видишь, получилось. Здесь хорошо. Только немного непривычно. Совершенно дивные обитатели. И каждая раковина говорит о своём… - последовал ответ.
- Тебя долго не было. Но... это естественно, я всё понимаю.... А еще, знаешь, праздник Первого Опавшего Листа мы посвятили Лисице. Я еще не помню, чтобы в нашем племени так делали. Обычно выбирали птиц... – задумалась Дочь Индейца.
- Я это знаю, можешь не рассказывать. Я когда-нибудь объясню тебе, почему они так решили. Но потом. Потом-потом…. – отвечал Лис.

Полено в очаге затрещало и метнуло в сторону горячий уголёк. Дочь Индейца поскорее наступила на него. Это отвлекло ее всего на мгновение, но было вполне достаточным, чтобы разорвать ниточку незримой беседы.
Она больше не чуяла Лиса в морском ветре, хотя запах мокрых камней и соли всё еще витал кругом.

- Я хочу пить! Дай водички! - послышался писклявый голосок из-под бобровой шкуры.
Дочь Индейца поспешно наполнила глиняную чашу.
Между тем солнце уже гордо поднимало голову над лесом.
Оно было таким же рыжим, как и тот, кто сидел сейчас на далёком берегу и смотрел, как огненный шар опускается в холодную морскую воду.